Здравствуй, Маша. Не вдохновил меня этот текст. Чаще всего я стремлюсь понимать те тексты, которые меня чем-то вдохновляют.
Когда я читаю текст (художественный), меня интересуют характеры людей, отношение их к другим людям, к себе, к жизни и к Богу. Кроме того – отношение к этим аспектам автора, что проявляется часто в тоне. На форуме два человека пишут про ироничность текста. Первое, что насторожило и подтолкнуло на мысль об иронии – насколько искренне отношение рассказчика к советской власти, которое заявляется во втором предложении – «Всё это было уже после революции, но тогда, когда идиотизм деревенской жизни еще не был уничтожен коллективизацией, которая тогда еще имела малое распространение». Первое ощущение – или человек не искренен, или несчастен, так как дикие люди для него – его родные. Иван, не помнящий родства. Следовательно, тоже дикий. Или же он смеется над всем, начиная с коллективизации (он о ней ничего хорошего не написал – как она начала менять к лучшему людей). Что, собственно, происходит? Беспредел, да еще коллективный. И эти замечательные дикие люди и получили власть в результате революции … «власть народу»... Может быть, рассказчик хочет противопоставиться «диким людям», и для этого описывает их отстраненно: «Свадьбу я не стану здесь описывать. Все это можно видеть в звуковом кино. Сплошное безобразие и дикость. Я дивлюсь теперь, как я мог принимать участие во всем этом». Альтернативы дикости в тексте нет (как Варвара вернулась к Ваньке, Трофим - к Фроське - рассказ закончился...). Чем рассказчик отличается от диких?
Читая рассказ, не обнаружила в нем описания ни одной семьи, в которой были бы человеческие отношения. Везде игра, унижение, страдание. Эпизод в поезде между мужем и женой, где муж «отрекается» от своей жены, является для меня какой-то кульминацией. И после этого они живут вместе «долго и счастливо». «Он дал ей подзатыльник и растолковал ей, что вреда ей никакого не было, а денежки, которые бы были выброшены на билет, остались целы, и, поняв это, она порадовалась». Удивительно, но интересно, что она ПОРАДОВАЛАСЬ.
Интересно девушки принимают предложение:
Варька: «Ей не очень-то хотелось выходить за Ваньку, потому что он был низок ростом и черноволос, а ей по вкусу были люди рослые и посветлей. Но раз подвертывался случай, не хотелось упускать его. Поэтому она сказала:
— Можно будет».
Сашка: «А мне что? Ладно, пусть себе. Посмотрим, что ли, что это за нэпманская жизнь», при том, что «Сам Максим-татарин был магометанской веры, а она христиан¬ской, и поэтому они женились без попов». Никакой концептуальности!
Беспредел останавливается благодаря тому, что Ванька неудачно вешается, и несколько милых женщин устыдили Варьку, из-за проделок которой Ванька пытался убить себя: «Они позвали к нему Варьку и сказали ей: — Любуйся. Что ты натворила, стерва?».
Этот момент переломный, все опомнились и зажили в любви и согласии… Не верю…
В деревне очень важно общественное мнение. Это один из мощнейших механизмов поддержания порядка. И в этом эпизоде оно проявляется. Но до этого – как будто все идет, как надо. Говорит, конечно, народ «Оська, а не Колька», «Трофим на Сашке едет», но в то же время, когда Варвара с Фроськой пьяные на Пасху плотника до дома катят, добрые люди «в обеих деревнях им выносили из домов стаканчики и угоща¬ли их». Когда надо порядок навести, бегут к гепеу на станцию.
«Караул, спасите» - вот главная тема рассказа. И вряд ли коллективизация спасет.
Одно из средств понимания текста – восстановление темы и идеи – о чем и что хотел рассказать автор. В этом рассказе автор пишет о том, чем живет народ в российской деревне в 20-ые годы 20-го века. Пьянство и разгул, бесконечное выяснение семейных отношений, разворачивающееся на всю деревню.
Еще одно средство – восстановление тех реалий, которые описывает автор, исторического контекста. Не думаю, что мне это удалось осуществить в полноте, но вечное разделение на «наш»-«чужой» я бы не отнесла к проявлениям дикости. Это традиционно для деревни, для укладной жизни. Описанная деревня походит на разрушающуюся. Бардак.
Еще одно средство – восстановление позиции автора. Над ней я еще подумаю, она мне не очевидна. Непонятно отношение автора к такой жизни. В первом же абзаце сказано, что речь пойдет об идиотизме в деревне, но неужели что-то поменялось к лучшему после революции? Считает ли так автор? При этом важно различать автора и рассказчика. Как пишет Катя Ч. - рассказчик - парень лет 16-ти, честно припоминающий все, что видел в своей деревне. Автор же старше, родился в 1894, пишет после революции, ему за 20. И как он относится к революции? к деревне?
Мое любимое средство – прочитать и задаться вопросом – что в тексте красивого, интригующего, ценного в смысле отношения к жизни. В этом тексте все в основном через отрицание. Жуть какая-то. Но вопрос – действительно ли этим жили люди, этим ли живут сейчас? За счет чего можно жить не этим? Живо, конечно, не скучно, динамично, но как-то не так мне хотелось бы жить! Дальше можно заняться «оборачиванием» - анализом, какие из описанных дикостей присущи мне, чем я живу. Определением, что для меня из описанного приемлемо, что- нет.
Еще – постановка вопросов на чтение будущих текстов, например, мне непонятно, человек православный по идее не может вступить в брак с атеистом или человеком другой веры. Тут этот вопрос упоминается вскользь, без особого варианта ответа на него. Но если упоминается, значит, важен для автора. Может, он об этом пишет в другом рассказе?
Помощь
Отправлено 24 февраля 2009 - 10:24
_____.doc (63К)
Отправлено 26 февраля 2009 - 13:04
